Последние недели казались Алане каким-то страшно длинным сном, в котором она почему-то снова встретилась с Дереком и чувства к этому мужчине вновь вспыхнули в её, казалось бы, окаменевшем сердце. Потом женщина понимала, что всё это не сон, а пугающая, болезненная реальность. Работа не приносила удовлетворения, но позволяла на какое-то время позабыть обо всём случившемся. Если судьбе не надоело пинать меня ногами, то я больше не увижу этого человека. Вот бы всё было так просто… Бывшая журналистка ещё ни разу в своей жизни не испытывала такой душевной муки. Её раздирали противоречивые чувства и эмоции, своего рода война между желаниями и разумом. Снова, как в давние времена. Алана хотела его. Каждая клеточка её тела буквально вопила о том, что нужно  вернуть Рика, снова сделать своим и больше не отпускать. Но Максвелл никогда не позволит себе опуститься до того, чтобы разрушить чужую семью, помешать счастью. За свою жизнь она сделала много дурного, так что не собиралась усугублять отрицательное значение своей кармы ещё и таким бессовестным поступком.
Как же легко было всё сломать, но собрать воедино кусочки разбитого прошлого будет труднее. Фактически невозможно. Лана так хотела попытаться, но внутренний голос постоянно останавливал её, велел сидеть на жопе ровно и даже не дышать в сторону Роджерса и его семьи. Если бы только восемь лет назад она меньше думала и давала больше свободы своему сердцу. Вот опять. Очередной полёт фантазии о вероятном развитии событий. Никто не узнает, что случилось бы, будь у Алана больше храбрости. И, похоже, такие мысли одолевают только саму женщину. Дереку плевать. Ему нет дела до прошлого, ведь в настоящем у него всё прекрасно. Будь у Ланы возможность поговорить с ним ещё раз, то что она могла спросить? Проклинает ли он судьбу, которая свела их вместе? Помнит ли, как всё хорошо начиналось? Нет, у Максвелл не хватит смелости задать эти вопросы. Она знает, каковы будут ответы, и не хотела их услышать. Лучше жить в неведении, пытаясь догадаться, ненавидит он её всеми фибрами души, или только наполовину.
По какому-то дурацкому принципу, чем сильнее Лана чувствовала, что окончательно запуталась в  себе, тем сильнее было её влечение к этому мужчине. Пару дней назад она проснулась посреди ночи, резко села на кровать и пыталась унять стук бешено колотящегося сердца. А во всём виноват тот сон-воспоминание, в котором Дерек спасает группу журналистов из плена. Лана будто снова чувствовала его прикосновение к своему лицу, то, как он пытался привести ослабленную пытками журналистку в чувства, а потом, крепко прижимая к себе, вынес её на руках из затхлого подземелья наружу, под лучи палящего солнца. Лана ещё долго не могла уснуть, ведь сон казался ей таким реальным. Но он не испугал её, как бывало раньше, а подарил минуты давно забытой радости. Не было плена, не было боли, только сильные руки Дерека и его голос. «Всё будет хорошо», – говорил он тогда. Лана верила ему. Верила, что мужчина всегда будет рядом и ни за что не предаст её. А вот она с этой задачей не справилась.             
Поставив машину в гараж, женщина ещё какое-то время сидела внутри, беспомощно опустив руки, и с выражением величайшей усталости на лице откинулась на спинку водительского сиденья. Ей не хотелось выходить. Двухэтажных дом приветствовал свою хозяйку пустыми комнатами и тёмными окнами. Её обитель, милый дом, такой уютный и обставленный не по велению новомодного дизайнера, а по вкусу самой Аланы. Любовь блондинки к викторианскому стилю чувствовалась во всём: от красивого антикварного сервиза в гостиной, до любимой и неприлично огромной кровати с лёгким балдахином. Но всё это не мешало плазменному телевизору на полстены и кухне со всевозможной современной утварью.
Лана всегда с радостью возвращалась домой, чувствуя, как спокойствие разливается по всему телу. Теперь же на смену этому приходило ощущение одиночества. Чтобы как-то развеять гнетущую атмосферу  глава издательства включала телевизор на полную громкость, какую-нибудь идиотскую передачу, создавая видимость присутствия других людей. Это спасало, но лишь на короткое время.
Прошло десять минут, прежде чем Алана вышла-таки из своей Audi и направилась к дому. Бросив ключи на тумбочку у входа и скинув дорогие туфли на высоком каблуке, женщина направилась прямиком в спальню. Быстро поднимаясь по лестнице и расстёгивая на ходу рубашку, Алана вошла в комнату, чтобы сбросить остатки одежды на кровать. Но внезапно чья-то сильная рука заткнула ей рот, чтобы женщина не начала кричать. Алана не успела включить в спальне освещение, поэтому заметила лишь очертания второго человека, который приближался к ней сбоку. Какого чёрта?! Мозг работал в лихорадочном режиме, пытаясь дать хоть какое-то объяснение происходящему, но в голову лезли неприятные мысли. Недавно кто-то пытался взорвать офис, теперь вломился к ней в дом с явным намерением... Убить? Покалечить? Заставить сменить род деятельности? Вот уж не думала, что издательский бизнес окажется опаснее, чем военная журналистика, с мрачной иронией подумала Алана, прежде чем мужчина вышел из тени и ударил блондинку кулаком в оголённый живот. Лана вскрикнула от боли, но предприняла отчаянную попытку вырваться, откинув голову назад, пытаясь ударить того, кто её сдерживал, затылком в нос. У неё это получилось, судя по тому, как липкая кровь начала стекать по шее и мужчина разразился ругательствами. Хватка ослабла, но в запасе у женщины было всего пару секунд. Она вырвалась, выбежала из комнаты и, перепрыгивая через две ступеньки, сбежала вниз по лестнице. Вот она, заветная дверь. На выход, на улицу! И вопить, что есть силы, чтобы даже черти в Аду услышали её призыв о помощи. Блондинка рванулась вперёд, но потерпела неудачу. Кто-то оказался куда проворнее её, схватил Максвелл за локоть и, развернув к себе, врезал оплеуху с такой силой, что у женщины чуть искры из глаз не посыпались. Лана упала на пол, инстинктивно прислонив ладонь к щеке, и в какой-то момент потеряла связь с реальностью. Потолок поплыл перед глазами, в голове всё превратилось в  кашу, а щека горела огнём. Блондинка пыталась встать, но у неё хватило сил только на то, чтобы перевернуться на живот и попытаться ползти.
– Нет, – слабо прошептала она. Это очень плохо. Совсем нехорошо…
Мужчина схватил её за волосы и, придерживая одной рукой за плечо, заставил подняться. Зрение постепенно нормализовалось, в глазах не двоилось, так что при включённом свете женщина наконец рассмотрела тех, кто напал на неё.   
– Ты?! Что за… – удивлению блондинки не было предела, однако договорить ей не дали. Удар электрошокером в шею отправил Алану в нокаут. Блондинка потеряла сознание, поэтому не видела и не чувствовала, как её привязывают к стулу в гостиной. И всё же одна единственная мысль промелькнула у неё в голове, прежде чем весь мир вокруг погрузился во тьму. Дерек... Он всегда приходит, когда нужен мне…
Возвращали Алану из мира грёз таким же способом, как и пытались выбить ей глаз. Женщина пришла в себя, когда очередная пощёчина прошлась ей по лицу. Удар у мужчины был чисто профессиональный: болезненный, но без последствий в виде огромных кровоподтёков и выбитых зубов. Хотя кольцо на его пальце оцарапало блодинке бровь и оставило след на щеке.
Чёрт бы вас всех побрал… Пару раз моргнула, тихо прошипела себе под нос проклятья и  посмотрела на людей перед собой с вызовом, без капельки страха в глазах. Были ситуации и похуже, так что горстка психопатов ей не особо была страшна. Ужас овладеет Аланой, когда они перейдут к активным действиям, а пока мужчина по имени Джонатан Хаус зло взирал на неё сверху вниз, вертя в руках небольшой складной ножик. Начищенное лезвие как-то опасно блеснуло в руках, от чего блондинке стало слегка не по себе.   
– Мог бы просто позвонить и договориться о встрече с моим секретарём, – криво усмехнулась, но, почувствовав металлический привкус крови во рту, сморщилась. Гадёныш, видимо, разбил мне губу. Человек, которому Лана вмазала головой по лицу, стоял, прижав полотенце с кубиками льда к своему носу и смотрел на женщину хищным взглядом тираннозавра, который вот-вот разорвёт свою добычу на мелкие кусочки.
– У-у, моё белое полотенце. Пришлю тебе счёт потом за химчистку, – Алана не могла заткнуться. Она понимала, что болтает слишком много и явно издевается над своими обидчиками, но женщина собиралась раскрутить их на разговор, чтобы выяснить, что эти ребята задумали. Если не повезёт, то вместо разговора она получит новые побои. Одной пудры будет недостаточно, чтобы замазать всю эту красоту потом.   
– Закрой рот, Алана. Ты сейчас не в том положении, чтобы пускать свой острый язычок в ход, – Джонатан подошёл ближе и резко приставил нож к горлу женщины, отчего та с шумом втянула в себя воздух, но посмотрела прямо в глаза этому психопату. Я тебя не боюсь, придурок ненормальный. Лезвие коснулось кожи на шее, оставляя неглубокий порез под подбородком. Женщина часто задышала. Прошло много лет с тех пор, как она была в похожем положении, но сейчас ей почему-то не было так страшно. У Хауса не хватит духу убить её. Тогда зачем весь этот цирк? Переведя взгляд ещё на троих мужчин, которые стояли чуть поодаль, Максвелл, снова изобразила усмешку, хотя руки, привязанные к стулу, слегка дрожали.
– А это что, твоя свита? Один не справишься с беззащитной женщиной? – Джонатан быстро стёр улыбку с лица блондинки, резко опустив нож вниз, делая порез прямо посредине груди. Алана вскрикнула и, закрыв глаза, постаралась не обращать внимания на боль. С каждым разом это становилось всё труднее. Почему-то ей почудилось, что в комнате стало прохладнее. Я не открывала окон… Или это оттого, что она сидит здесь без большей части своей одежды? Отсутствие штанов волновало её в последнюю очередь, но всё же составляло неудобство. Расстёгнутая наполовину рубашка в некоторых местах пропиталась кровью, стекающей из пореза на груди.
– Теперь поговорим. Я просил по-хорошему, чтобы ты не совалась в это дело и не выпускала ту книгу в свет. Теперь наша тайная организация больше не является такой уж тайной, – мужчина повернулся к блондинке спиной, вытирая кровь с ножа о кусок рубашки Аланы, который успел оторвать, пока женщина приходила в себя. Максвелл его не слушала, свесив голову и стараясь дышать ровнее. Она думала, что справится. Думала, что ей не будет страшно. Но кого она обманывает? Скоро ей отрежут всё, что можно отрезать, и тогда будет не до насмешек. Где этот, как его? Супермен! Когда она так нужен...       

Знаете как бывает в кино? Персонаж стоит столбом посреди улицы Большого Города в час-пик, а вокруг него бегают, торопятся, спешат пешеходы и все это снято путем покадровой съемки. Именно тем персонажем в тот момент чувствовал себя Авриель.
Странного мальчика со странным именем на работу не принимали нигде. "У вас пирсинг, у вас макияж, это против наших правил, вы одеваетесь против правил, вы слишком неформальный, это против правил."
Я другой. А это, интересно, против правил? Скорее всего.
Все эти совершенно не нужные вопросы (где вы учились, кто ваши родители, откуда вы родом, как звали вашу ручную черепашку) доставляли невозможную головную боль.
Какая разница? Разве важно, откуда родом лишняя пара рабочих рук?
Всем что-то всегда надо знать, постоянно все друг другу не доверяют, делят друг друга на стереотипы, везде расизм, везде дискриминация, предубеждения и это омерзительно.
Говорят, что люди изменились, но нет. Изменились не люди, изменились их орудия. Их мысли в плане отношения друг к другу никак не прогрессировали. Все по прежнему друг друга ненавидят.
Плетясь против общего потока толпы, Ави вышел на 212 Корт Стрит. Практически сразу же он заметил небольшой книжный магазинчик на углу старого обшарпанного здания.
"The Community Bookstore" - гласила вывеска.
Была не была…
Глубоко вздохнув, юноша зашел в лавочку. Отворенная дверь задела подвешенный над нею колокольчик и тихий робкий звон раздался на абсолютно пустое помещение, сверху до низу заставленное этажерками.
Авриель осторожно зашел и (кто бы сомневался!) запнулся о порожек. Услышав шум, хозяйка лавки высунула голову из-за кассы.
- Молодой человек, вы у меня сейчас тут все разгромите, - покачала головой она.
Это была пожилая женщина, лет пятидесяти, но было ясно по обилию яркого макияжа и яркой одежды, что она отчаянно молодилась.
- Простите пожалуйста, - виновато опустил голову Ави.
- Ой, да ладно вам! Этой развалюхе уже ничего не поможет, - махнула она рукой и вышла из-за стойки. Она была очень маленького роста, прямо как какая-нибудь колдунья из сказки. Авриель про себя усмехнулся этой мысли.
- Вы хотели книги посмореть? - сказочная колдунья проворно вскарабкалась вверх по стремянке приставленной к одной из этажерок.
- Нет, нет… Знаете, я тут, эмм… Я работу ищу и я--
- Как вас зовут?
Ави замешкался. Когда его внезапно перебивали он тут же терял нить мыслей.
- А— Авриель. Авриель Хайм, мэм.
Женщина стала внимательно и очень долго разглядывать парня, после чего, скорее всего придя к выводу, выдала:
- Вы еврей?
- Что?!.. Ээ, нет, совсем нет, нет, - окончательно смутившись, он прокашлялся, пытаясь это скрыть.
- Вы не подумайте, молодой человек, ничего против не имею, у вас просто имя какое-то очень еврейское. Ну неважно, вы и на еврея-то не похожи!
Отлично, теперь у меня еще и имя еврейское…
- Скажите, у вас аллергии на пыль нету?
- Нет, нету.
- То есть по полкам книги расставить и переставить вы сможете?
- Смогу, конечно же смогу.
- Ну в таком случае можете завтра приступать! - женщина как-то сразу приободрилась. Видимо, ей давно не хватало с кем поболтать.
И… И все?! И это все?! Где подвох, где подвох… Без лишних вопросов, просто так взять и нанять на работу?
После долгого замешательства, Авриель все таки улыбнулся.
Нет. Не все люди остались такими же категоричными.

Здравствуй, это я и чувство моей вины. Как живется тебе, моя дорогая и сладкая? Уютным комочком свернулась под сердцем моим, ставишь на нем кровавые надрезы, любуешься своим творением, злорадствуешь. Знаешь, я бы без тебя не выжила. В статую бесчувственную превратилась бы, мягкую и усталую улыбку на звериный оскал сменила, а жизнь моя бы покатилась в тартары, прямиком на ужин к Аиду. И ведь, я не против совсем, чтобы ты меня мучила, просто дай мне хотя бы один выходной, одну передышку. Я хочу дышать, как все: без рывков и задержек, спокойно, когда воздух без препятствий проходил в легкие и вырывался наружу без звука, легко и свободно. Я хочу дышать, как все, чтобы грудная клетка не сгорала изнутри, когда нехватка воздуха не превращалась в огненный поток. Хочу дышать, чтобы мир проходил сквозь меня, легко устраиваясь, засыпая на хрупких плечах.Дышать, как здоровый человек, как тот, кто ещё способен быть полезным кому-то, тем человеком, который бросается в омут чужих проблем, кто, несмотря на свои поломанные пальцы, протягивает руки для спасительных объятий. Я хочу дышать,но мне страшно. Я всего боюсь, я - трусиха. Смотри, трясутся руки! Смотри, воздух поступает с редкими, но перебоями. Но ты отказываешься меня понимать. Иногда затихаешь на время, приготавливая очередную порцию острой боли. И честно говоря, я уже давно с этим смирилась, ведь кроме тебя ближе уже никого не осталось. Прошло два года, как я безалаберно растеряла всех, кто мне был когда-то дорог. Это так странно. Я порой сравниваю себя с падшим ангелом, которого выбросили с небес на землю, предварительно обрубив прекрасные крылья. После смерти ухода брата, я начала вести отшельнический образ жизни, как бы наказывая себя за то, что не смогла удержать. Я сама закрыла себя в темной клетке, с большим удовольствием проглотив ключик. Когда-то была девочка по имени Шерил Бакли с трепетным и любящим сердце в груди, способное сломать ребра. Наивная и глупая девочка. Что сейчас от нее осталось? Жалкое подобие, блеклое пятно. А жизнь не стоит на месте. Она зализывает раны, поднимается с колен, пытается забыть о тех, кого уже не вернуть. Люди поддерживают ее в этом, нагружают себя бессмысленной работой, находят правду на дне стакан в прокуренных пабах, делают вид, что все хорошо. Делать вид  , вот, что получается у меня лучше всего. Каждое утро я заставляю себя нацепить на бледное лицо дружелюбную улыбку, аккуратно заправляю короткие волосы за уши, и иду вселять в души отчаявшихся надежду.
  В больнице я бываю намного чаще, чем в своей маленькой квартирке , которую я снимаю у брюзжащей ведьмы в Косом переулке. Можно сказать, что работа заменила мне дом. Коллеги уже начинают подтрунивать надо мной, мол я здесь совсем уже прописалась. Я беру сверхурочные, дежурю в ночные смены, забываю про сон и прочие радости жизни. Но на самом деле, я такая же больная, как и все пациенты вокруг меня. Мне необходимо чем-то заполнять зияющую дыру в душе, а иначе я окончательно сойду с ума. Если у вас на работе есть такой же человек, как я, то задумайтесь, может он не просто трудоголик. Может, он тоже пытается заполнить пустоту внутри. Стрелки часов уже давно перевалили за полночь, но в приемной было не протолкнуться. У кого-то валил пар из носа и ушей из-за бодроперцового зелья, кто-то без остановки икал, у кого-то вместо носа вырос хобот. Здесь всегда было многолюдно, прям, как в настоящем зоопарке. Все галдели, кричали, жаловались на недуги, а бедные целители метались между пациентами, как заведенные. Спать мне хотелось жутко. Подперев щеку рукой, я бессовестно клевала носом, пока две другие медсестры пытались привести в чувства пожилого волшебника который по неосторожности перепутал баночку с кремом своей жены с желчью броненосца. У бедолаги сразу две руки покрылись уродливыми пузырями, которые грозились вот-вот лопнуть. И вроде бы, уже большой дядя, а плакал, как маленький ребенок.
- Проклятая старуха, давно знал, что она хочет свести меня в могилу раньше времени, вот и подсунула эту гадость, - причитал мужчина, крепко зажмурившись, пока одна из медсестер пыталась наложить ему перевязку. В целом же, все было спокойно, но вскоре это спокойствие было нарушено. Двери приемной распахнулись и внутрь, чуть ли не ввалилась одна странная парочка. Молодая девушка тащила на себе изрядно потрепанного мужчину. За ним следовал кровавый шлейф, а подол мантии был подпален. Я сразу же встрепенулась. Странно было наблюдать за всей картиной. Старик, у которого всего лишь чуть-чуть щипали руки, беспомощно ныл, а ночной гость, истекающий кровь не проронил ни слова. Его лицо мне показалось смутно знакомым, но я так и не смогла понять, где я видеть его раньше. Стало ясно, что передо мной доблестные авроры, по всей видимости, только не давно попавшие в какую-то передрягу. Напарница осторожно усадила мистера на диван, а сама через некоторое время удалилась. Обычно, такими делами занимались сами целители, а на плечи медсестер сваливали работку полегче. Я осмотрелась, в приемной никого из главных не было, не оставлять же больного в таком виде? Тем более, он уже начал терять сознание.
- Сэр, - тихо позвала я мужчину, слегка коснувшись его плеча. Да уж, потрепало его сильно. Вид крови до сих пор вызывает у меня неприятные чувства. В желудке недовольно заворочался недавно съеденный пирожок с корицей, но я изо всех сил старалась не показывать напряжения на своем лице. Наоборот, доброжелательно улыбнулась.
- Потерпите немного, я вам помогу. Я достала волшебную палочку из кармана белого халата, и плавно взмахнула ей, при этом проговорив заклинание, останавливающее кровотечение. Честно говоря, с такими ранениями в своей практике я сталкиваюсь впервые. Но покопавшись в недрах своего мозга, я все-таки попыталась вспомнить нужные сейчас заклинания.
- Сейчас мы вас подлатаем, герой - стараясь сохранять оптимизм, проговорила я. Нужно было отвести мужчину в палату, шум приемной лишь усугублял ситуацию. Я, как можно аккуратнее, приподняла его руку и уложила ее к себе на плечо. Обхватив товарища за талию, я потянула его на себя.
- Вам нужно сделать всего пару шажочков. Я прекрасно понимала, как ему сейчас паршиво, но мы каким-то чудесным образом все-таки дошли до первой палаты, откуда недавно выписали пациента. Уложив мужчину на кровать, я принялась осматривать его раны. Здесь было намного спокойнее, плотная дверь изолировала нас от суматохи, а чуть приглушенный свет успокаивал восполненные глаза.
-  Вулнера санентур, - прошептала я. Из кончика палочки вырвался белесый свет. Он навис над мужчиной, и спустя несколько секунд окутал его, как теплый плед. От глубоких и рваных ран не осталось и следа, теперь осталось заняться переломанными костями.
- Где же вас так потрепало? - с легкой досадой в голосе поинтересовалась я, подходя к маленькую шкафчику,где стояли различные колбочки с зельями.